[yayoi-queen]

Тварюшка сдалась и написалась наконец А ведь могла и не получиться. Я легла в 5 утра, а в полдесятого мне позвонили и попросили, чтобы я вышла на работу - я отказалась Как-то не очень честно... да и спала мало. А тварюшка в полусне и оформилась в зарисовку
пейринг: акаме
рейтинг: PG

Для всех, кто ждал И мне важно ваше мнение. Так долго не писала, что даже страшно

Больше всего на свете Накамару ненавидел подслушивать. Пусть даже это происходило с ним независимо от его желания. И уж тем более ситуация, когда он полуголый стоит у приоткрытой двери раздевалки и слушает отчетливо доносящийся до него усталый, но с едва заметными нотками раздражения голос Каменаши, не входит в число особо любимых Юичи.
Накамару, как никто в группе, ценил попытки Каме оставлять личные переживания и неурядицы за дверью гримерки, скрывая их приторной улыбкой. Если бы Юичи следил бы за ним все годы совместной работы, то мог бы с чистой совестью назвать Каме фальшивкой. Но, как назло, чуть позже происходят, причем чертовски не вовремя, вот такие незапланированные встречи, переворачивающие уже сложившееся мнение о человеке с ног на голову.
Меньше всего Накамару хотелось узнать, какой кризис в очередной раз переживают Акаме. Ему и так надоело – и это еще слабо сказано – отвечать на любопытные расспросы своих знакомых. Все эти «Это правда, что?...», «А вы их ловили за ЭТИМ?..», «Как они красиво смотрятся, да?» стояли уже поперек горла, отчего иногда хотелось просто завыть. Но Каме слишком хорошо научился прятать свои эмоции, чтобы эти вопросы задавали столь же часто, как и раньше. И по меньшей мере глупо было бы со стороны Накамару дать знать о себе, когда Каменаши настолько раним, без этой своей коронной улыбки соблазнителя на лице.
- Нет, все, правда, в порядке… Тебе, действительно, совсем необязательно приезжать.
Похоже собеседника Каменаши тоже не обманули эти нелепые заверения о том, что все с ним хорошо.
- О Боже, Пи, если ты не заметил, я взрослый мальчик и со всем справлюсь!
И доведу окружающих до инфаркта своей нездоровой бледностью и запавшими глазами. Знаем – проходили.
- Если тебя так интересуют его дела, то позвони ему. Он знает о них намного больше, чем я. И я не язвлю!
Ну вот, Ямашита в своем репертуаре: пытается разобраться там, где Каме и Джин смогли набить только шишки. И Юичи совсем не против, но почему он должен все это слышать!
Каме выругался и глубоко вздохнул.
- Мы разъехались, Пи. Ты это понимаешь? У нас у каждого своя личная жизнь, кот… Причем здесь количество девушек?!.. Я не помню… Не приплетай это сюда! Ты же знаешь, у меня много работы!..
Накамару передернул плечами от холода и осторожно переступил с ноги на ногу. Вот только сейчас не хватало того, чтобы Каме его услышал.
- Почему я, вообще, должен перед тобой отчитываться? – Юичи поежился, по голосу Каме можно было почувствовать, насколько тот разозлился. – И что ты хочешь, чтобы я сделал? Трахался со всем двигающимся как Джин? И желательно у него на глазах? Сколько раз говорить, мы прекрасно обходимся друг без друга!
Раздался характерный щелчок захлопнувшейся раскладушки, а Каме еще несколько секунд стоял без движения и Юичи затаил дыхание. Потом открылась дверь, и Каме хрипло рассмеялся со знакомыми Накамару соблазнительными переливами, из-за которых по телу ползут мурашки от предвкушаемого удовольствия.
- Нишикидо, ты обронил…
Дверь захлопнулась и воцарилась столь необходимая Юичи тишина. Быстро одеваясь и укладывая прическу, Накамару старался думать о чем угодно, да хоть о прыжках с тарзанки, лишь бы не вспоминать чужой разговор, не предназначенный для его ушей. Не ему судить категоричность и резкость Каме, не ему осуждать и инфантильность Джина. Но не назвать их обоих придурками у Накамару не получилось.
Каме закидывает ногу на ногу и продолжает лениво листать журнал, разглядывая новую фотосессию Пи. Он решает написать ему мейл со множеством восхищенных смайлов. От этой мысли Каме едва заметно улыбается и косится на уткнувшегося в свой телефон Тагучи.
- Джунно, достань из моей сумки телефон.
Тот негромко мычит и наклоняется к небрежно брошенной рядом с ним сумке, одной рукой нащупывая лежащий сверху телефон. Джин отчетливо хмыкает, глядя какую-то увеселительную программу, и Каме чувствует, как его вновь захлестывает раздражение. Если честно, он не понимает, как получилось, что в этом гостиничном номере они с Джином будут жить вдвоем. Ну не считая Тагучи. Обычно фронтменов расселяют, а тут такое «счастье». За прошедший час Джин прокомментировал каждое движение Каме, даже то, которым он поправил браслет на левой руке. Поэтому, когда Джунно, зевая, выходит из номера, Казую охватывает легкая паника – ему совершенно не хочется ссориться с Аканиши. Пусть тот смотрит телевизор, а Каме будет читать глупые статейки в журнале. Потом они мирно улягутся спать, а на утро Казуя переговорит с менеджером и спокойно выскажет все, что он думает об идеи поселения Аканиши и Каменаши в одном номере.
- У меня есть два билета на бейсбольный матч в среду, - раздается негромкий голос Джина, и Каме с недоумением поднимает голову от журнала, вначале даже не понимая, что тот обращается к нему. Окинув упрямо уставившегося в телевизор Аканиши, Каме моргает и издает красноречивый возглас. Что-то среднее между «О!» и «Да неужели?».
- Ты мог бы сходить со мной.
Сначала Каме отмечает в голосе Джина необычное для него смущение, а потом осознает, что тот только что предложил и чуть не опрокидывает на себя чашку с кофе.
- Я буду занят, - коротко отвечает Казуя, вновь утыкаясь в журнал и практически не вздрагивая, когда Джин резко поворачивается в его сторону и выключает телевизор.
- Ты лжешь, - резко бросает Джин и шумно выдыхает. Продолжает он намного более мягким тоном. Заигрывающим. – Там будет куча народу, я не смогу к тебе пристать, Казу. – Каме прикрывает глаза – это запрещенный приём. - Так что смело соглашайся.
- Спасибо за приглашение, - Каме прячется за вежливую маску, пытаясь скрыть свои растерянность и страх от неожиданного предложения Аканиши. – Но я буду занят.
- Чем? – Джин умеет угрожать, особенно когда смотрит так пристально, так тяжело.
- О, я уверен, что найду, чем заняться, - Казуя улыбается и пожимает плечами. Он не ожидает, что Джин улыбнется ему в ответ – так ласково и по родному, так знакомо и извиняющееся – и попросит:
- Позвонишь, когда освободишься? Я немедленно приеду.
У Каменаши дергается уголок рта и он сдается, зло прошипев:
- Аканиши, прекращай этот фарс.
Ему хочется вскочить и запереться в спальне, но это будет выглядеть так, будто он боится этого идиота, будто стоит ему подойти, как Каме готов сдаться и выбросить белый флаг. Но Казуя не собирается этого делать, так же, как не собирается его прощать.
Но до Аканиши как всегда не доходит и он упрямо продолжает.
- Это не фарс! Это попытка помириться. Просто я не очень хорош в этих делах, - и Джин заискивающе улыбается.
Это бесит. Каме вскакивает на ноги, швырнув в Аканиши и журнал, и кружку… Если бы он мог остаться в этой долбанной комнате хоть на секунду дольше, он кинул бы в него и журнальным столиком, и идиотской лампой в виде корабля. Но сейчас Каме хочется убежать. И это ему почти удается. Джин ловит его за руку. Он всегда успевает его поймать.
- О Боже!.. Прости, я такой идиот! Совершенно не умею говорить… Казу, прости! – сдавливая дрожащие ладони Каме своими, сильными и липкими от кофе, Джин дышит в затылок молчащего Каме, не решаясь сделать последний шаг и прижаться грудью к напряженной спине. – Я думал, что смогу без тебя, что ты совсем не нужен. Столько лет, столько событий… Я решил, что это просто привычка. Что между нами одно равнодушие, как будто все эмоции пропали. А потом начал просыпаться по ночам, хотя и был измучен съемками. И все время чего-то не хватало. И секс не приносил того удовольствия, что раньше. Как будто не то, чужое. Я потом понял, что ты, твои привычки, вкус, голос въелись мне под кожу. Что я просыпаюсь, потому что не слышу твоего дыхания, что неосознанно хожу и ищу тебя по квартире, покупаю твою любимую еду и постоянно хочу позвонить тебе… Я идиот, да?
Каме кивает, отчаянно и зло.
- Я люблю тебя, Казу.
Джин наклоняется и прижимается щекой к волосам Каме, продолжая стискивать его ладони в своих и пытаясь поверить, что это происходит наяву.
- А я не понимаю, почему продолжаю любить тебя, - с горечью шепчет Каме, признавая свое бессилие, и шагает назад, прижимаясь к Джину, откидывая голову ему на плечо, ощущая, как смыкаются объятия, и накрывая столь знакомые руки своими, пытаясь как можно сильнее вдавить их в себя.
- Хорошо, я схожу с тобой на матч.